Сьюзен ворочалась на узком походном матрасе, положенном прямо на траву. Биологические исследования показали, что местная флора не опасна. Этого нельзя было сказать о фауне. Разбивая лагерь, остатки экипажа "разрушителя" столкнулись со страшноватым порождением планеты ворлонцев: шесть тонких длинных ног (или лап), снабженных длинными острыми когтями, тяжелое тело, покрытое зеленоватой, длинной, схожей с водорослями шерстью, украшенное по хребту высокими панцирными пластинами. Чудовище сейчас было мертво, а его логово сожгли плазменными зарядами. Но правую руку Сьюзен украшала теперь аккуратная белая повязка от локтя до плеча. Единственный уцелевший в кататстрофе врач, невозмутимый плотный индиец доктор Джакоби, сказал, что ей очень повезло, что дракон (так окресили чудовище) не задел кость. А так, пара дней, и она будет в порядке. Он ввел ей противоядие и противовоспалительную вакцину, дал двойную дозу снотворного, но Сьюзен все равно долго не могла заснуть. Натянутые нервы, наконец, слегка отпустило, и теперь в голову лезли мысли, которых она просто не могла допустить раньше.
     Сьюзен лежала в душной палатке, под потолком которой светился тусклый, включенный в полсилы фонарик из аварийного запаса. Вокруг него кружила местная мошка. За тонкой стенкой явственно слышались шаги часовых. Со всех сторон доносилось тяжелое сопение спящих. А Сьюзен все не спала и не спала. Болело раненое плечо, неудобно было лежать на узком жестком матрасе, да и думалось о разном. Вспоминался разговор с Маркусом перед самым началом катастрофы. Все лезла в голову мимолетно брошенная фраза о том, что любовь в космосе не получается. И о том, что для любви требуется свет горящей свечи. "А при свечах в космосе посидеть нет никакой возможности, " - вдруг неизвестно к чему подумала Сьюзен. Да и кто бы позволил такую роскошь, как свечи, когда для того, чтобы просто остаться в живых, необходимо было приложить немало усилий? Да и у кого было бы время отвлекаться на подобные пустяки, стоя на краю гибели?
     Сьюзен хорошо представляла себе серьезность положения. Она старалась уберечь свой экипаж от агонии страха, дать людям надежду на спасение, вселить хотя бы частичку бодрости. Но ее саму уберечь было некому.
     Положение оставляло желать лучшего. Корабль, по всей видимости, сгорел на орбите, большая часть экипажа погибла. Остатки оказались на негостеприимной планете. По крайней мере, им удалось собраться всем вместе и разбить лагерь без дальнейших потерь. В их распоряжении было 3 катера, способных к атмосферным полетам (4-ый катер, на котором прилетела Сьюзен, оказался в плачевном состоянии, и его пришлось разобрать на детали, которые использовали для ремонта остальных катеров). теперь смертельно усталые люди спали, а Сьюзен мучилась своими тревожными мыслями. Кто знает, какие сюрпризы ожидают их на планете ворлонцев? Интересно, на Ворлоне водятся такие звери (в это Сьюзен что-то не верилось), или их вывели специально для этой планеты? Что же ворлонцы построили в горах? (Или это все-таки не ворлонцы?) Что там - спасение или смерть? Или нечто худшее, чем смерть? Да и корабль, опознанный как земной, внушал Сьюзен тревогу. И при всем при этом она еще умудрялась думать о Маркусе!
     Сьюзен пыталась взвесить все, происшедшее между ними. С первого же дня их знакомства она изо всех сил старалась не замечать его. Был ли он ей так неинтересен, как она старалась показать? Пожалуй, нет, тут она лгала и другим, и себе. Но это был не тот человек, в которого она могла бы влюбиться без памяти. Для Сьюзен в Маркусе было слишком много романтики, слишком много мягкости; они были слишком разными. Но... Она не могла забыть того, что Маркус спас ей жизнь. И сейчас вновь примчался в самое пекло только из-за нее. Он пытался заставить ее поверить в то, что мечты порой сбываются. Проблема была в том, что Сьюзен давно уже перестала мечтать. Она не любила Маркуса, но ей было больно оставлять безответным его чувство. Хотя это и была ложь. Снова ложь.
     "Все-таки он не такой, как все, в нем нет ни грамма хамства, столь характерного для многих мужчин, - вдруг подумала Сьюзен. И имею ли я право обмануть его? Подарить любовь из милости? Кормить крошками со своего стола, а потом отбирать их? Хотя какая уже разница, мы ведь все равно обречены?" - на этой мрачной мысли Сьюзен, наконец, сморил сон.
     Около двух часов ночи Маркус сменился с вахты и прошел в палатку, где спала Сьюзен. У него был вполне законный повод быть там: доктор Джакоби, который уже валился с ног, попросил Маркуса проверить, как там капитан.
     В палатке было относительно просторно, Сьюзен лежала поодаль от остальных, словно даже во сне люди соблюдали субординацию. Маркус присел рядом со Сьюзен. Во сне она была удивительно прекрасна и как-то даже умиротворена. Маркусу вдруг показалось, что Сьюзен, наконец, обрела покой. А если ее сейчас разбудить, то этому наступит конец. Маркус осторожно коснулся пальцами лица спящей Сьюзен. Он вдруг с особой остротой почувствовал, как ему не хватало этой женщины! Всю его жизнь. И как же не хватает ее сейчас! Хотя сейчас она была рядом, Маркусу казалось, что в то же время она далеко от него. Ему хотелось, чтобы она проснулась. А еще больше ему хотелось, чтобы при этом она в первую очередь увидела его и чтобы глаза ее засветились теплом. Теплом к нему.
     "Поговорить с ней еще раз или нет?" - мучительно размышлял Маркус, наблюдая сквозь неплотно задернутй полог палатки, как на небе бесшумно развеваются радужные полотнища.
     - Маркус? - он вздрогнул при звуке ее голоса, и ему стало стыдно, что, замечтавшись, он не заметил, как она открыла глаза. Он поспешил отдернуть руку от ее лица.
     - О, стоит посмотреть на тебя спящую! - Маркус поспешил шуткой сгладить свою неловкость. - Хорошо бы еще раз повторить это при еще более трепетных обстоятельствах.
     - Черт побери! Похоже, ты настроен на лирический лад, - Сьюзен приподнялась на локте, но раненая рука отозвалась болью, и она со стоном упала на матрас.
     - Сьюзен, лежи, ты ранена, - Маркус заботливо прикрыл ее одеялом до самого подбородка.
     - И при этом у меня остаются обязанности. Хотя какие могут быть занятия у капитана, посадившего корабль в такую ловушку? Только сидеть и ждать.
     - В твоем случае - лежать и ждать, - попытался улыбнуться Маркус. - Сью, неужели наши дела так плохи? - Что же тут хорошего? Какие-то 12 часов назад у нас, по крайней мере, был корабль, хоть мы и не могли оторваться от планеты. Теперь мы жалки и беззащитны. Наших сигналов о помощи, конечно, никто не слышал. Да это и к лучшему. По крайней мере, мы одни сгинем здесь и не погубим тех, кто прилетит нас спасать. Ну зачем же тебя принесло сюда?!
     - Ты сегодня очень хорошо выглядишь, - задумчиво проговорил Маркус,
     глядя на Сьюзен.
     - Раненая? Грязная? Растрепанная? - резко отпарировала она.
     - Ты всегда прекрасна, - сказал он, мягко улыбаясь.
     Комплимент застал ее врасплох. Зардевшись, она потупила глаза.
     - Ты такой славный, - словно в забытьи пробормотала она.
     Прежний блеск вернулся в его глаза.
     - Спасибо.
     Маркус взял Сьюзен за запястье, чтобы прощупать пульс.
     - Что, ты сегодня и за врача? - спросила она.
     - Доктор Джакоби слишком занят. И он попросил меня побыть за него.
     - И как вы думаете, доктор, я скоро встану на ноги? - усмехнулась Сьюзен.
     - Вне всякого сомнения. И я сразу же позову доктора, чтобы он уложил тебя обратно в постель.
     - Увы, Маркус, у меня слишком много дел, и я не могу себе позволить валяться в постели.
     - А почему бы вместо этих дел тебе не выйти за меня замуж?
     Она еле удержалась от того, чтобы не рассмеяться, но ей это удалось лишь наполовину.
     - Я не могу, - простонала она. - Я не хочу связывать себя с человеком, который мне совершенно не подходит.
     - Но я, напротив, считаю, что ты мне даже очень подходишь. В конце концов, я мужчина очаровательный, благородный, забавный, щедрый, к тому же я всегда на ночь мою ноги.
     - И ты думаешь, что я выйду за тебя замуж только потому, что ты соблюдаешь элементарные правила личной гигиены?
     - Но ведь это ценнейшее из моих достоинств.
     - Маркус, но...
     - Если ты хочешь сказать, что ты капитан, а я не занимаю никакой должности во флоте, то меня это нисколько не смущает. Я не буду испытывать перед тобой комплекса неполноценности. А если тебе обязательно нужен муж, который был бы старше тебя по званию, то ради тебя я готов стать каким-нибудь адмиралом.
     - О Господи, Маркус, ты еще шутишь! И строишь планы! Какие могут быть разговоры о будущем, когда мы на грани гибели?
     - Сьюзи, ну что же нам еще остается делать в такой ситуации, кроме как попытаться улыбнуться? Готовить белые тапочки и саваны? Ну, это уж точно не по мне!
     Против воли Сьюзен улыбнулась.
     - Вот видишь, мне и тебя удалось хоть немного развеселить. Теперь появляется надежда, что мы все-таки выберемся отсюда. Тогда ты уже не захочешь со мной разговаривать. А сегодня мне выпал такой шанс, который нельзя упустить: мы вдвоем, и ты отвлеклась от своих командирских обязанностей. Как я мог не предложить тебе руку и сердце в такой момент? Или ты считаешь, что все было недостаточно романтично? Черт побери, я осел! Мне надо было все сделать по-другому! Я должен был встать на колени и предложить тебе все Вселенную!
     Сьюзен почувствовала, что по ее щекам течет что-то мокрое, горячее и соленое.
     - Я была права. Ты все-таки поэт, - ее голос дрогнул.
     Он заметил, что она плачет.
     - Сьюзен, что с тобой? - Маркус осторожно провел пальцами по ее щекам, утирая слезы, и был приятно удивлен, когда Сьюзен склонила ему на грудь свою голову. Обняв ее, Маркус прошептал:
     - Сьюзен... Не плачь, пожалуйста... Не плачь, не надо... дорогая. Все пока еще не так уж плохо.
     Ее слезы капали на его рейнджерское одеяние, на плотную минбарскую ткань, напоминающую шерсть. Сьюзен спрятала лицо у него на груди и продолжала всхлипывать. Он покрепче обнял ее и прижал к себе.
     - Не плачь... - еще раз прошептал он. - Вот уж никогда не думал, что мне
     придется утешать тебя.
     - Я совсем не такая... не такая непробиваемая, какой выгляжу. Порой мне не хватает мужества и сил... А порой так хочется заплакать... Ты разочарован?
     - Ну что ты, нет. В противном случае я вряд ли бы тебя полюбил. Я всегда чувствовал, когда тебе плохо, но ты выглядела такой сильной, что я не решался подступиться.
     - А потом ты все-таки решился? Маркус, ну зачем же ты тогда сделал это?!
     - Что?
     - Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Я ведь никогда не просила тебя об этом. Как ты мог так поступить со мной? Да, ты спас мне жизнь, но ты даже ни на секунду не задумался, нужна ли мне такая жизнь?! В которой не будет ни капли смысла! Я ничего больше не могла и не хотела! Я не знала, чем мне заполнить часы, дни, годы... Может, поэтому я и попросилась сюда... Чтобы больше не быть в тех местах, где был ты; не видеть тех людей, которые знали тебя; чтобы ничто мне не напоминало о тебе и о том, что тебя больше нет. И чтобы самой где-нибудь сложить голову. Я так мучилась от того, что так поздно поняла, что ты любишь меня и... и... что я...
     Сьюзен вдруг резко отпрянула от Маркуса. Ее лицо по-прежнему было мокро от слез, но сейчас она нашла в себе силы взглянуть Маркусу в глаза. Он увидел этот ее взгляд, но не мог понять, какие же в нем таятся чувства. Почему-то Макркусу почудились в ее глазах страшная боль и жалость.
     - Сьюзен, - он подался вперед, - так ты действительно...
     Он не смог договорить. Не смог произнести слова, за которыми должен был последовать ее приговор.
     Сьюзен молча смотрела на него, и по ее лицу текли слезы. Потом она медленно покачала головой.
     - Прости, Маркус, прошептала она. - Я не люблю тебя. И я... я не могу лгать тебе. Когда мне казалось, что все кончено, я думала... думала, что, если бы я обо всем узнала раньше, если бы я могла открутить пленку назад... ну знаешь, как в древнем кино... то я бы смогла... смогла солгать... смогла бы ответить тебе... Но тогда я была уверена, что вернуть ничего не удастся... Теперь - удалось. А я - не могу... Прости.
     Последнее слово Сьюзен произнесла одними губами.
     - Сьюзен, - прошептал Маркус таким же срывающимся голосом, - ты хоть представляешь, как мне больно от твоей... честности?
     Она кивнула:
     - Да. И мне тоже. Но ведь лучше вообще без надежды, чем вначале дать, а потом отобрать. Прости. А теперь, пожалуйста, уйди.
     - Сьюзен...
     Она медленно отвернулась к стенке. Плечи ее вздрагивали от рыданий, но Маркус больше не решался ее коснуться. Он и сам чувствовал, как на глаза навертываются слезы, слезы горечи и безнадеги. Ну почему его так угораздило влюбиться? И почему он не может избавиться от этого наваждения?! Почему готов любить ее такой, как есть, не ожидая взаимности?
     Маркус тихонько поднялся и вышел из душной палатки в холодную сырость ночи.

      На "Вавилоне 5" было тревожно. Гарибальди не мог подобрать другого слова, было именно тревожно. На первый взгляд могло показаться, что вообще ничего не происходит. За убийством доктора Хоббс новых убийств не последовало. Сводка происшествий была такой же, как всегда. Шеридан держал себя вроде бы совершенно обычно. Заседания Межзвездного Альянса проходили без особых эксцессов. Послам удавалось успешно решать вопросы об обмене культурными и технологическими достижениями и зонах влияния рас. Из дома поступали вполне благополучные сообщения: президент Лученко объявила о демократических выборах президента Земного содружества в июле этого года, жители Марса активно занимались выборами своего правительства (президентом, скорее всего, предстояло стать Номеру первому, которая оставила далеко позади остальных 12 кандидатов), со стапелей сошла первая партия кораблей, построенных с использованием минбарских и ворлонских технологий, Земля заключила с дрази выгодный договор по поставке плутония, Корпус Пси выпустил новый препарат, подавляющий телепатические способности с меньшими побочными эффектами... В общем, планета жила своей обычной жизнью, и "Вавилон 5", ее копия в миниатюре, тоже. Новый капитан... Впрочем, именно с нового капитана для Гарибальди и начиналось это ощущение тревожности. Слишком непривычно было, что место Шеридана занял этот мрачный неразговорчивый человек. Да и если уж признаться честно, то не понравился Гарибальди новый капитан. Хотя, вроде бы, и не было в Розене ничего отталкивающего, и вел он себя чрезвычайно корректно, не в свои дела не лез, за полчаса принял всю документацию и не придирался по поводу недокомплекта истребителей. Розен даже не стал ничего менять в офисе, ни слова не сказал по поводу сгоревшей в незапамятные времена кофеварки и сломанном водонагревателе в капитанской каюте. Именно последний факт чем-то насторожил Гарибальди. Ну разве любой нормальный человек не будет возмущен тем, что в его каюте из крана хлещет то кипяток, то ледяная вода, а создать более-менее приемлемую смесь практически невозможно? Но Розен молчал, и оставалось только гадать: то ли он не обращает внимания на подобные "мелочи", то ли не моется вообще.
      Странно и тревожно было видеть, что Джон и Деленн по-прежнему не разговаривают и даже стараются не смотреть друг на друга. Да и сам Шеридан тревожил. Вроде с ним все было в порядке, но каждый раз, видя его, Гарибальди вспоминал тяжелый неприятный разговор у Деленн два дня назад. И чувствовал, что все, сказанное тогда, правда, что Джон словно все время думает о чем-то постороннем, что он не упоминает ни о секторе 112/56-80, ни о Маркусе, что отстранился от дел станции и избегает как старых сослуживцев, так и людей вообще.
      А больше всего Гарибальди беспокоило убийство доктора Хоббс, которое, кажется, невозможно было раскрыть. И еще резко выросло количество билетов, проданных на космические корабли, покидающие Вавилон 5.
      Обо всем этом Гарибальди размышлял, сидя в своей каюте, глядя на экран, по которому скакал Даффи Дак, и попивая кофе с молоком из огромной кружки. Звякнула микроволновка, Майкл протянул руку и достал большую миску попкорна. В этот момент раздался сигнал входной двери.
      - Войдите, - не отрывая глаз от экрана, буркнул Гарибальди.
      Дверь открылась, и вошел Франклин, запыхавшийся, словно от быстрого бега.
      - Привет! - кивнул он, без приглашения проходя в комнату.
      - Привет, - Гарибальди взглянул на него поверх кружки с кофе. - Ты словно улепетывал от кого-то.
      - В сущности, так оно и было, - Франклин плюхнулся в кресло напротив Гарибальди. - Наш новый капитан сегодня вдруг решил познакомиться со своим персоналом.
      - Что ж, вполне законное желание. Будешь кофе?
      - Не откажусь, - Франклин принял из рук Гарибальди огромную дымящуюся кружку и с удовольствием отхлебнул из нее. - М-мм, красота! Из запасов Ивановой?
      - Угу, - кивнул Гарибальди.
      Франклин поудобней откинулся на спинку кресла и сделал еще один глоток.
      - Но знаешь, мне совсем не хочется знакомиться с новым капитаном, - сказал он. - Не нравится мне это знакомство. Чего это он, сидел-сидел в своем офисе, ни с кем не разговаривал...
      - Стивен, ну, как ты говоришь, "сидел" он всего 2 дня, видимо, изучал документы. А теперь хочет познакомиться с людьми. Нормальное поведение человека, осваивающегося на новом месте.
      - Майкл, дай же мне закончить, черт возьми!
      - Пожалуйста, пожалуйста, я тебе не мешаю, - Гарибальди запустил в миску руку, отправил в рот целую горсть попкорна и запил его кофе.
      - Между прочим, это извращение - запивать попкорн кофе.
      - Пусть извращение. Но если это извращение, то больше не напрашивайся ко мне в гости, когда я получу посылку с Земли. И вообще, ты говорил о Розене.
      - Да, о Розене. Так вот, мне совсем не нравится, как он приперся в мой медлаб, начал всех расспрашивать, везде шнырять, словно вынюхивал, не спрятал ли я где покойника, умершего из-за врачебной ошибки.
      - Ну, а ты не спрятал? - с усмешкой спросил Гарибальди.
      - Майкл, ты ведешь себя так, как будто тебе нравится Розен!
      - Что с того, нравится он мне или нет? Он наш новый командир, и нам придется с ним иметь дело и подстраиваться под него! Конечно, это не очень приятно, я с тобой согласен. Мы слишком привыкли к командирам, которые в какой-то степени и друзья. С которыми так много прошли, что отпала надобность в субординации, увиливаниях и лжи. Которых знаем, как облупленных. Мы привыкли к Шеридану, мы до последнего надеялись, что его место займет Иванова, но пришел новый человек. Зачем сразу говорить, что он плохой? Почему бы не попытаться понять его, разобраться в нем?
      - Это все здорово, что ты говоришь. И очень даже правильно. Но если отбросить отвлеченные измышления, то он тебе нравится?
      - Стивен, вряд ли в таком вопросе мое мнение - самое объективное.
      - А меня интересует не объективное мнение, а субъективное, твое мнение! Он нравится тебе, ты доверяешь ему?
      Гарибальди несколько секунд смотрел на Франклина, потом поставил кружку на стол и со вздохом покачал головой.
      В этот момент снова запищал сигнал двери. Франклин и Гарибальди синхронно взглянули на экран и увидели, что у двери стоит новый капитан собственной персоной.
      - Черт! - вырвалось у Гарибальди.
      - Не открывай! - прошипел Франклин.
      - Стивен, неприлично, - Гарибальди поднялся, прошел к двери и собственноручно открыл ее.
      - Добрый день, капитан, - поздоровался Майкл и посторонился, пропуская Розена в каюту.
      - Добрый день, господа! - улыбка Розена была поистине лучезарной.
      - Сидите, сидите, - кивнул он Франклину, начавшему было подниматься с кресла. - Я не по делу.
      - Прошу вас, капитан, садитесь, - Гарибальди указал Розену на кресло.
      - Спасибо, - Розен сел.
      - Может быть, кофе? - предложил Гарибальди, которого чуть не тошнило от собственной любезности. Причем насчет тошноты - это, пожалуй, было не фигуральное выражение. Как только капитан вошел, Майкл почувствовал, что откуда-то изнутри поднимается тошнота и муть. Через несколько минут ему стало легче, но тошнота никуда не пропала, просто ослабла.
      - Если вам не очень трудно, - сказал Розен, глядя прямо в глаза Гарибальди. Тошнота снова поднялась прямо к горлу Майкла.
      - Конечно, капитан, - едва смог он выдавить из себя.
      Гарибальди взял чистую кружку, налил еще горячего кофе из кофейника, добавил сгущенного молока и протянул кружку Розену. Тот отхлебнул с тем же удовлетворенным выражением на лице, какое было у Франклина пять минут назад.
      - Благодарю вас, отличный кофе, - сказал Розен. - Похож на настоящий кофе в зернах.
      - Это и есть настоящий кофе в зернах, - ответил Гарибальди.
      - Да вы что? - брови Розена поднялись. - Наверное, очень дорого возить его на Вавилон 5?
      - Да нет, если честно. По распоряжению командора Ивановой кофе выращивали на местной гидропонной плантации. А когда она улетала, то оставила весь свой запас мне. Вот и пользуюсь понемногу.
      - Очень рад, что хоть где-то на Вавилоне 5 можно найти хороший кофе. Не представляете, какую гадость мне приходилось пить в последнее время. Да еще и кофеварка в офисе не работает!
      "Началось!" - подумал Гарибальди. - "Кофеварка не работает, водонагреватель сломан, полы грязные, в каюте холодно..."
      - Хозяйственными вопросами должен заниматься ваш старший помощник, лейтенант Корвин, - начал Гарибальди, - и если вы...
      - Нет, нет, мистер Гарибальди, я пришел поговорить вовсе не об этом! Понимаете, я на станции человек новый, и мне здесь несколько неуютно. Я уже говорил лейтенанту Корвину, что тяжело принимать командование после таких людей, как Иванова и Шеридан, которых я глубоко уважаю. А еще тяжелее знать, что тебя постоянно сравнивают с предыдущим командиром, и сравнение не в твою пользу...
      - Ну что вы, капитан!
      - Не убеждайте меня, мистер Гарибальди, я знаю, о чем говорю. Джон Шеридан стал народным героем еще после минбарской войны. А сейчас он вообще кумир многих. Конечно, это очень любезно с его стороны - не вмешиваться в мои дела, так сказать, не подрывать авторитета... Но, возможно, на первых порах мне, как человеку, незнакомому со спецификой работы, не повредило бы чуть больше внимания со стороны бывшего капитана. Да и вообще, хотелось бы хоть немного узнать людей, с которыми предстоит работать, узнать, какими были Иванова, Шеридан... Кстати, я слышал, что в последнее время у вас были разногласия с ними, мистер Гарибальди?
      Франклин заметил, как вдруг резко изменилось лицо Гарибальди.
      - Простите, капитан, я не хотел бы об этом разговаривать, глухо произнес Майкл.
      - Но я припоминаю, что вы говорили об этом с корреспондентом "Межзвездных новостей"! Что-то по поводу комплекса мессианства у Шеридана...
      - Капитан, в то время не стоило верить всему, что говорилось в новостях, - отрезал Франклин, пришедший на помощь другу.
      - Возможно, вы и правы, - в комнате повисло чрезвычайно неловкое молчание, которое нарушил сам Розен:
      - А вы, доктор, что скажете? Как я понимаю, на какое-то время вы самоустранились с должности главного врача Вавилона 5? Это было в 2260 году, если я не ошибаюсь?
      - Не ошибаетесь, капитан. Моя отставка была связана с сугубо личными причинами.
      - О которых вы также не желаете говорить?
      - Я был болен, капитан.
      - Хорошо, оставим дела давно минувших дней. Мистер Гарибальди, что вы можете сказать о том, что происходит на станции сегодня?
      - Капитан, я ежедневно предоставляю вам отчет об этом.
      - И из отчетов я понял, что здесь далеко не рай. Теперь осталось проверить, насколько они соответствуют действительности.
      - О чем вы, капитан?
      - Почему вы темните по поводу дела доктора Хоббс?
      - Вы зря так думаете, сэр! Я сообщаю всю информацию, которая есть, - Гарибальди изо всех сил старался сдержать себя. Розен же, кажется, наслаждался сложившейся ситуацией:
      - Да? Тогда, возможно, вы плохо работаете. Нет точного заключения по поводу причины смерти. (Это вопрос к вам, доктор Франклин!) Не очерчен круг подозреваемых, не найдены мотивы убийства... Из ваших отчетов получается, что по станции бродит некто, способный убивать неизвестно каким способом неизвестно почему. Не слишком ли много неизвестных, мистер Гарибальди? И что вы делаете для того, чтобы убийство не повторилось?
      Внутри у Гарибальди все кипело от злости, но внешне он старался этого не показать:
      - Капитан, в день убийства я подал рапорт капитану, простите, президенту Шеридану, где просил разрешить мне круглосуточную слежку за послами Эринии.
      Розен деланно усмехнулся:
      - Мистер Гарибальди, я ознакомился с вашим рапортом. Неужели вы думаете, что кто-то будет принимать такие политически важные решения на основании горячечного бреда? Вашего и этого... посла Нарна, как его, Г'Кара? Работайте, мистер Гарибальди, работайте, и постарайтесь заменить голословные предположения доказательствами. И помните, что вы далеко не самый незаменимый человек на станции. Большое спасибо за кофе. Увидимся завтра с утра.
      Розен поставил кружку, встал и вышел из комнаты. Как только дверь за ним закрылась, Франклин взорвался от ярости.
      - Скотина! - заорал он, швыряя ни в чем неповинную кружку на стол. Кофе расплескался вокруг маленькой лужицей.
      Гарибальди посмотрел на доктора такими замученными глазами, что Франклин сразу же взял тоном ниже:
      - И чего он все-таки хотел? Начал-то издалека: я весь такой несчастный, никого здесь не знаю, меня здесь никто не любит... А потом выдал: почему вы уволились тогда-то, что вы говорили про Шеридана там-то... Не пойму, он пытался доказать нашу неблагонадежность или вызнать что-нибудь про Шеридана? Как ты думаешь, Майкл? Эй, Майкл, что с тобой?!
      Гарибальди был не то, что бледный, а просто зеленый.
      - Не знаю, - ответил он каким-то сдавленным голосом. - Что-то с желудком. Наверное, съел что-нибудь.
      - Может, таблетку... - начал было Франклин, но тут Гарибальди резко вскочил и бросился в ванную.
      - Майкл! - рванулся было за ним Франклин, но дверь захлопнулась прямо перед носом доктора.
      - Майкл, с тобой все в порядке? - спросил он.
      Ответом был шум хлынувшей из крана воды.
      - Ты не ел на завтрак копченые устрицы? - предположил Франклин.
      - Стивен, очень тебя прошу, заткнись! - послышалось из-за двери.
      - Хорошо, хорошо, - Франклин нервно прошелся по комнате.
      Через пару минут Гарибальди появился на пороге ванной. Выглядел он куда лучше: хотя и очень бледный, но все-таки уже не зеленый.
      - Майкл, как ты? - снова спросил Франклин.
      - У меня такое ощущение, что меня вывернули наизнанку, - мрачно ответил Гарибальди. - Слушай, Стивен, а ты случайно ничего не знаешь о послужном списке этого... капитана?
      - Нет, но можно спросить у Корвина. Он, наверное, видел бумаги.
      - Лучше я сам посмотрю по закрытой базе данных, - Гарибальди взял кружку и осторожно отпил холодный кофе.
      По экрану все скакал мультяшный утенок. Ему не было никакого дела до проблем людей.

      Джон сидел за столом в своем офисе, оформленном одним из лучших дизайнеров Земли, и пытался вчитаться в положения лежащего перед ним договора между землей и дрази. Но он никак не мог сосредоточиться на своей работе. В голову лезло всякое. Джона тревожило собственное пренебрежение к делам на Вавилоне 5, но он ничего не мог поделать с собой: его, пожалуй, не слишком волновало происходящее на станции, и даже убийство доктора Хоббс не очень заботило. В конце концов, наконец-то прибыл новый капитан, вот пусть он этим и занимается. Джона одолевало странное равнодушие к людям, всем людям, кроме Деленн. Его очень тревожила их ссора. Сознание Джона словно разделилось на две части. Одна громко кричала: "Делай что-нибудь! Ты ее теряешь, а тебе плохо без нее!", а другая шептала змеиным голоском: "Не приближайся к ней! Опасно!" Следовать этому второму голосу было куда легче, чем первому. К тому же Джону постоянно казалось, что он должен что-то сделать. Вот только он никак не мог понять, что. Поэтому неудивительно, что Джон не мог вчитаться в положения договора.
      Дверь в офис неожиданно открылась, на пороге стояла Лита, бледная, но очень подтянутая.
      - Господин президент, разрешите? - спросила она.
      Джона словно кольнуло: "Опасность!"
      - Вы же видите, что я занят, - ответил он, не отрываясь от бумаг.
      Но Лита упрямо стояла у входа:
      - У меня очень важное дело, господин президент.
      - Я очень занят, зайдите попозже, - буркнул Джон себе под нос.
      - Господин президент, но мне просто необходимо с вами поговорить.
      - Ну что еще? - Джон поднял голову.
      Это было ошибкой. Их глаза встретились, и его повело. Он не мог пошевелиться, не мог отвести взгляд; она словно держала его своими глазами. Говорить он тоже не мог, по крайней мере, и пытаться не хотелось.
      Лита вошла в комнату, дверь за ней закрылась, она что-то говорила, но он не понимал слов. Чувствовал только общий тон: "Доверьтесь, Джон, идите за мной, и все будет хорошо".
      И он действительно доверился, расслабился; перед глазами замельтешили цветные пятна, а комната начала таять в тумане. Казалось, во всем мире они остались только вдвоем. И вдруг она что-то сделала, что-то странное и ужасное. Она как будто вошла в его взгляд, через него проникая в мозг. Джон дернулся, его голова запрокинулась; он не смог сдержать крик боли. Ему показалось, что острые раскаленные иголки вонзаются в его голову. Нет, это были даже не иглы, а острые когти, которые хотели что-то выцарапать из его мозга. Было больно, ужасно больно, зато вернулась окружающая действительность: офис, кресло, стол, Лита напротив, смотрящая на него огромными черными глазами, - все это Джон видел сквозь алое марево боли.
      Его скрутили судороги, он видел собственные руки, судорожно цепляющиеся за крышку стола. Тщетно; Джон, скорчившись, свалился на пол. Его будто хлестнули тугим жгутом, свитым из боли, тоски и стыда. "Мне конец", - подумал Джон, и это была приятная мысль, сулящая избавление от ада боли.
      Но тут что-то произошло. Сам не осознавая, что делает, не представляя, зачем это надо, Джон выбросил вперед руку. И Лита откинулась назад, будто от удара в челюсть.
      Джон отшатнулся тоже. Было все еще больно, но вполовину не так сильно, как раньше.
      "Джон, Джон, не надо!" - услышал он стон Литы, хотя в комнате не раздавалось ни единого звука, за исключением их тяжелого дыхания.
      "Еще как надо!" - Джон медленно начал подниматься.
      "Позвольте мне довести начатое до конца. Прошу вас!"
      Джон поднимался, поднимался, преодолевая боль, поднимался, и Лите, которая сейчас тоже сжималась от боли, казалось, что это мертвец встает из могилы.
      "Умоляю!"
      Джон выпрямился. Он с трудом сделал один маленький шаг по направлению к Лите. Этот шаг стоил многого. Джону казалось, что его локти раздирают тугую, будто резиновую, преграду. Теперь он явственно видел стальные иглы, которые летели к нему от Литы, но они уже не могли достичь своей цели, а рикошетили от неизвестно откуда взявшегося вокруг него защитного поля, которое искрило ярко-желтым огнем, но не поддавалось.
      Вряд ли кто-то из участников этой неслышимой и невидимой схватки мог сказать, сколько она продолжалась. Часы на столе Шеридана отсчитывали секунды, а Джону и Лите казалось, что проходят часы...
      Но, в конце концов, она молча осела на пол.
      Джона отпустило; он словно очнулся от дикого неправдоподобного кошмара и ошарашено оглядел комнату. Увы, это был не кошмар; на полу у его ног, скорчившись, лежала Лита. По ее лицу ручьем текли слезы. На какую-то секунду Джону стало жаль ее, но потом ярость захватила его существо. Что она пыталась сделать?! Зачем?!
      Джон грубо сгреб Литу, поднял ее с пола, бросил в кресло. Сам он обошел стол и занял свое место по другую сторону.
      Лита сжалась в кресле; она закрыла лицо трясущимися руками.
      - Ну, и чего ты хотела добиться? - резко спросил Джон.
      Она молчала. И лица не открывала.
      - Зачем ты пыталась просканировать меня? Или это было не сканирование?
      Снова молчание.
      - Ну, отвечай! - прикрикнул Джон. - И открой лицо! Немедленно!
      От крика Лита вздрогнула. Она с трудом оторвала руки от лица и посмотрела на Джона. В ее глазах была страшная тяжесть и боль, но злость Джона не уменьшилась, а слова Литы только подлили масла в огонь:
      - А вам не приходит в голову вопрос, откуда у вас такая телепатическая защита?
      - Черт тебя побери, Лита! Не тебе здесь задавать вопросы! Мне бы следовало послать охрану и арестовать тебя!
      - Что ж вы не зовете? - огрызнулась Лита.
      - Заткнись, Лита! Я хочу знать, что ты пыталась со мной сделать.
      - Убрать ворлонскую программу, по которой вы сейчас действуете, - устало сказала Лита.
      - Какая чушь! И ты думаешь, я этому поверю?!
      - Не поверите, конечно, не поверите! Они ведь оставили защиту, через которую мне не пробиться! Вот если бы вы мне доверились...
      - Довериться?! Тебе?! - Джон привстал с кресла, опираясь руками на стол. - После того, как ты меня чуть не убила?!
      - Я не хотела вас убивать! И не собиралась!
      - Вранье! Опять вранье! Черт побери, как я мог верить телепату?! Особенно телепату, измененному ворлонцами!
      - Да, Джон?! А когда-то вас очень даже устраивали мои способности! И они вам очень даже пригодились! Да вы меня чуть не угробили тогда! И из-за вас я вступила в Пси-корпус!
      - И что, теперь ты мстишь?
      - Мщу?! Да какая мне польза от такой мести?! Какую ерунду вы несете! Мне настолько противно это делать! Но иного выхода нет, вы же помните, что было с мистером Гарибальди?
      - При чем здесь Гарибальди?! Или это очередная игра Пси-корпуса?
      - Я ненавижу Корпус!
      - Кто может поручиться, Лита?! Кто может поручиться за слова телепата?!
      - Господи, почему же люди так боятся телепатов?! Почему каждый из вас готов разорвать нас? Даже тех, у кого самый низкий уровень, тех, кто всю жизнь глушит свои способности наркотиками?! Конечно, а вдруг наркотики не сработали, и кто-то узнает ваши тайные мыслишки, которые вы и от себя-то скрываете!
      - И ты можешь узнать мои тайные мыслишки? - с нехорошей усмешкой спросил Джон.
      - Могу, - Лита оценивающе взглянула на Джона.
      - Так расскажи мне, что же я скрываю от себя! Кроме этой ворлонской программы, конечно!
      - То, что она вам нравится! Да-да, и поэтому я не могу ее снять! И не смогу, пока вы этого не захотите! Конечно, вы такой сильный, такой независимый! Как вы можете допустить, что вами кто-то управляет! Как вы можете увидеть себя марионеткой в чьих-то руках! Но ведь вам не по себе, Джон? Так не давите свою тревогу!
      - Убирайся отсюда, Лита! - крикнул Джон, совершенно рассвирепев. - И не попадайся мне на глаза! Потому что если ты еще раз позволишь себе что-нибудь подобное, то я вышвырну тебя со станции!
      Лита покорно поднялась и направилась к двери, которую Джон уже открыл. В дверном проеме она остановилась.
      - Джон, я не принимаю ваши слова близко к сердцу. Я знаю, что это не вы говорите. Но надеюсь, я хоть немного остановила программу. И надеюсь, что настоящий Джон Шеридан меня слышал и сможет хоть немного сопротивляться.
      - Убирайся, Лита!
      Она повернулась и вышла. Дверь закрылась. Джон остался один. Он закрыл лицо руками, невольно повторяя скорбный жест Литы. Что-то происходило, и еще чуть-чуть, и он смог бы понять, что. Поверить Лите. Позволить ей сделать то, что она хотела. Но "чуть-чуть", как всегда, не хватило.
      - Я не готов, - прошептал Джон, словно отвечая невидимому собеседнику.
      Но никто и не спрашивал о его готовности.

      Не одна Сьюзен проклинала свои телепатические способности. Лита занималась тем же самым после неудавшейся попытки снять ворлонскую программу Джона. Сьюзен была твердо уверена, что телепаты умеют справляться с последствиями телепатического шока, но, выйдя из президентского офиса Вавилона 5, Лита не поручилась бы за это. Ей было плохо, но, возможно, эта дурнота проистекала не только из физических, но и из духовных причин.
      Литу охватила нечеловеческая усталость. Она с трудом доплелась до своей каюты, вошла, почти без сил упала в мягкое кресло, которое она с такой любовью выбирала совсем не так уж давно. Ей казалось, что красивые удобные вещи превратят казенную каюту станции в дом, которого у нее никогда не было. Но дом так и не появился, а вещи создавали только иллюзию покоя и благополучия. По-настоящему они ни от чего не могли уберечь.
      Тишина пустой каюты действовала гнетуще. Вся усталость последних дней, тяжесть бессонных ночей разом навалилась Лите на плечи и вдавила в мягкое кресло. В голову лезли всякие мысли, которые ей хотелось отпихнуть подальше. Нет, об ЭТОМ она сейчас думать не станет, станет...
      С трудом поднявшись, она проковыляла в ванную. На полочке стояла забытая с утра помада. Лита криво улыбнулась.
      Она плеснула себе в лицо теплой водой. Некоторое время постояла, изучая собственное серое лицо в овальном зеркале, махнула рукой и побрела к кровати, на которую повалилась, не снимая одежды, прямо поверх покрывала.
      Но, несмотря на усталость, заснуть Лите не удалось. Она лежала, отвернувшись к стене, и думала, думала, думала...
      Пожалуй, хорошенько покопавшись в своей душе, Лита могла бы сказать, что в какой-то мере она обрадовалась возвращению ворлонцев и тому, что они пытались управлять Шериданом. Да, было страшно и опасно, но упала стена отчуждения, которая окружала ее уже долгое время. С ней разговаривали, ей даже сочувствовали, хотя бы и потому, что она снова понадобилась. Ей даже было почти хорошо во время тягостного разговора у Деленн. Так здорово было снова почувствовать себя на равных с другими! Но к концу разговора Лите показалось, что все возвращается на круги своя, и ее опять хотят использовать. Ей совсем не хотелось делать с Шериданом то, что она должна была сделать. Она всегда была противником вмешательства в сознание человека, совершенного против его воли. А это было еще и очень грубое вмешательство: не просто сканирование, а выдирание из мозга чужой установки, причем выдирание с "мясом"... И это было, как совершенно справедливо заметил Франклин, ударом против своего. Но Лита согласилась на это, потому что иного выхода не было. А кончилось все очень плохо: у Литы ничего не получилось, а Шеридан, который и без того смотрел на нее косо, теперь вообще ее ненавидит. И никому опять нет до нее дела...
      Дверь слабо пискнула. (Входя, Лита поставила громкость сигнала на минимум).
      - Войдите, - пробормотала Лита, даже не поворачиваясь. Она изо всех сил старалась сдержать непрошеные слезы.
      Послышался шорох одежд и взволнованный голос Деленн:
      - Лита, как вы?
      При этом слезы из глаз Литы хлынули ручьем.
      - Плохо, - всхлипнула она, - все плохо. Ничего не получилось. Защита сильнее, чем я думала. Он не хочет верить в то, что я говорила, поэтому я ничего не смогла...
      Лита зарылась поглубже в подушку, стараясь скрыть слезы.
      Она услышала шаги Деленн, видимо, подходящей к ней, потом скрипнула кровать, потом плеча Литы коснулась маленькая теплая рука.
      - Ну, а вы-то как? - мягко спросила Деленн. - Как вы себя чувствуете?
      В ответ Лита смогла только всхлипнуть.
      - Что с вами? Вы плачете?!
      - Да оставьте меня в покое, Деленн! - резко обернулась Лита. - Вас же это не очень-то и интересует! Вы же пришли только узнать про вашего драгоценного Джона, а я... А до меня никому нет дела!
      Она снова уткнулась в подушку, теперь уже не скрывая слез.
      - Лита, милая, ну не плачьте же! - воскликнула Деленн.
      - Неужели вы думаете, что я пришла бы сюда, если бы меня не интересовало, что с вами, как вы, если бы меня интересовал только успех дела!
      - Деленн, я уже боюсь в это верить, - Лита снова повернулась к Деленн. - Столько раз меня отталкивали сразу же, как отпадала надобность во мне! Столько раз меня использовали, и не только ворлонцы, не только Пси-корпус, но и их явные противники, которые с утра до ночи твердят о правах и свободах человека, правах и свободах телепата, а на деле... Деленн, я устала быть игрушкой в их руках!
      - Вряд ли кто-то из нас может похвастаться, что ему никогда не приходилось быть игрушкой ни в чьих руках. Все мы зависим от нашей расы, от нашего клана, от наших родных, в конце концов.
      - Слабое утешение, - криво улыбнулась Лита. - К тому же у меня нет родных. Поэтому всему миру наплевать, что со мной будет.
      - Лита, поверьте, это не так! Есть люди, которым не все равно. Мне не все равно! И мне очень жаль, что мы заставили вас делать подобные вещи.
      - Бросьте, Деленн, - Лита села в кровати, обхватив колени руками. - Теперь жалей - не жалей, все одно. Ничего не получилось, а Джон пообещал при первом же удобном случае выкинуть меня со станции. Деленн, ну почему все так, а? Почему мир устроен так несправедливо? Почему все вокруг ненавидят телепатов?
      - Лита, я вовсе вас не ненавижу.
      - Деленн, простите, но вы не человек. Может, поэтому вы можете позволить себе такую роскошь. А человечество появление телепатов раскололо на две неравные части, одна из которых страстно ненавидит другую, а другая... что ж, другая отвечает взаимностью. Не знаю, как для минбарца, а для человека реакция вполне логичная.
      - Поверьте, для минбарца тоже.
      Но Лита словно не услышала слов Деленн:
      - Знаете, людям всегда был нужен объект для ненависти. В свое время человечество дружно жгло ведьм и гнало прокаженных. Потом не менее дружно ненавидело евреев и шарахалось от больных СПИДом. А в 21 веке телепаты стали и теми, и другими. Нас можно ненавидеть и одновременно бояться. Очень удобно, не так ли? Все вокруг твердят о правах человека, а телепат подлежит заключению в тюрьму только потому, что он телепат! А ведь никто из нас не виноват в своих способностях! Никто не хотел быть телепатом, никто не просил делать его таким!
      - Лита, никто не просил о своей судьбе. Особенно, если это несчастливая судьба. И нам остается только принимать ее такой, какая она есть, хотим мы этого или нет. А если мы не можем принять того, что вокруг нас, то мы должны хотя бы попытаться это изменить.
      - Но почему именно я, Деленн?! Зачем это все мне? Я ведь могла спокойно жить, быть телепатом 5-го уровня, заниматься коммерческими переговорами и никогда ничего и не знать о ворлонцах и Тенях! Я не готова менять мир, понимаете?!
      - И, тем не менее, он меняется. Лита, когда-то я тоже испытала нечто подобное. В тот день, когда я увидела в душе столь ненавидимого мной человека столь любимого мною минбарского бога. Тогда я и поняла, что от Вселенной можно ждать любых сюрпризов. И ей все равно, хотим мы или нет. И...
      Деленн прервал сигнал вызова компьютера.
      - С вами хотел бы поговорить капитан Розен, - произнес синтезированный голос.
      - Соедините, - Лита встала с кровати и села к компьютеру так, чтобы собеседнику не было видно происходящее в ее комнате.
      На экране появилось худое мрачное лицо Розена.
      - Мисс Александер, как я понял, вы штатный телепат Вавилона 5?
      - Да, сэр. Ну, а что в этом такого? Вавилону 5 положен штатный телепат.
      - И вы состоите в Корпусе Пси?
      - Да, сэр.
      - Так почему же вы не отвечаете на требования вашего начальства вернуться на Землю?
      - Сэр...
      - Сегодня снова пришел запрос и, как я понимаю, уже четвертый. И я не намерен нарушать закон, скрывая вас. Поэтому вы должны сесть в корабль Пси-корпуса, который придет на станцию через 48 часов.
      Деленн заметила, что Лита вдруг побледнела еще сильней. Ее губы задрожали:
      - Капитан, прошу вас, свяжитесь с президентом Шериданом. Он объяснит вам...
      - Я уже говорил с ним, мисс Александер. Он сказал, что я могу поступать по своему усмотрению. Так что собирайте вещи.
      Розен отключил связь. Лита отрешенно замерла у экрана, отрешенно глядя на заставку Babcom.
      - Ну, вот и очередной сюрприз Вселенной, - прошептала она.